Виктор Слободчук: «Я - беспощадный!»

Гость проекта «Жить в Белгороде» сегодня - Виктор Слободчук. Мы говорим о жизненном пути, становлении Белгородского театра, о предательстве и ярлыках, об искусстве и России

СПРАВКА «НБ»

Виктор (Виталий) Иванович Слободчук - художественный руководитель БГАДТ им. М.С. Щепкина, председатель регионального отделения Союза театральных деятелей России, заслуженный деятель искусств России. Почётный гражданин Белгорода. Награждён орденом Дружбы, медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени, медалью «За заслуги перед Землей Белгородской» I степени, высшим знаком отличия Белгородской области «Коллекция памятных медалей: Прохоровское поле - Третье ратное поле России» III степени.

- Виктор Иванович, Вы ведь коренной житель Белгорода, здесь родились. Кто были Ваши родители?

- Мать и отец работали в железнодорожном депо. После войны поселились на Песках. Нас было семеро детей. Я - младший, родился в 1943, а в 44-м отца не стало. И мать воспитывала нас одна. Было в ней что-то от родового кода: ее отец - барин, а мать - дворовая девка. И порой были такие обращения ко мне, такие разговоры со мной, когда вдруг неожиданно возьмёт и скажет ключевую мысль, которая всё расставит на места. Мать - моя духовная сила. Мне бы, конечно, хотелось, чтобы она сегодняшнего меня увидела, состоявшегося человека.

- Расскажите о детстве.

- Жили на Песках, а это трудовой район, но сложный. Было очень много тех, кто «сидел» или к этому готовился. Я боялся, что мой путь будет таким же. Но так сложилось, что дружил с девочкой из состоятельной семьи, пианисткой, мы вместе пели, танцевали, и она мне сказала: «Вить, пойдем в музыкальную школу. Будешь играть». Я пошёл, оказалось, есть слух, и так меня записали в скрипачи. Понимаете, тогда это было, приблизительно, как из племени африканского в космонавты попасть. Из нищей семьи - и в скрипачи! А потом, ведь чтобы со скрипкой по Пескам пройти, надо было иметь отчаяние определённое. С гармошкой - ещё можно, а со скрипкой - всё, уже ты виноват. Но я был местный, мог за себя постоять, и старший брат у меня был.

- Детская мечта была?

- Хотелось вырваться из этого района, из этой нищеты. Помню, как мой учитель Александр Абрамович Островский сказал: «Витя, ты можешь состояться, но надо очень много работать». И это всё определило. Я понял, что делать и куда надо двигаться. Потом поступил в музучилище. Однажды мой педагог предложил поехать в Казань или Астрахань поступать в консерваторию. А я поехал в Одессу, там состоялось прослушивание. Я им понравился, но если семь пядей во лбу и семь звезд горит, это всё равно Одесса. А у меня не было семи пядей, условий, возможностей, и я вернулся.

- И тогда решили поступить в пединститут, зачем?

- Дорога со скрипкой закончилась, раз консерватории нет - нет будущего у музыканта. Надо было становиться образованным человеком, получить высшее образование. А потом я женился. Взял женщину с ребенком. Матери это было очень больно: она не могла представить, что ее Витя, которому она цены не могла сложить, так женится. В Белгороде было полно родни, отношения не сложились, и я попросился в управлении культуры, чтобы меня направили в Губкин, там возглавил музыкальную школу. Поехал, развернул кипучую работу, насоздавал оркестров, праздник песни провёл. Я же сумасшедший в этом плане!

- А как же получилось, что вернулись?

- Меня невыносимо тянуло в Белгород. И я пошёл к председателю горисполкома Василию Ивановичу Овсянникову и признался ему, что я бы пешком ушёл в Белгород… Он меня понял. Предложили возглавить белгородский театр кукол. И это после того, как театр «пропесочили» на всю страну в сатирическом телевизионном журнале «Фитиль», было и такое. Знаете, всё время складывалось, что я приходил на разрушенные дела - это и трудно, и хорошо: всё начинать из ничего. Возникла сцена, появился транспорт. Я ездил в Москву, в Центральный театр кукол к Образцову, впитывал, чтобы знать своё дело. За мной потянулись. И вроде всё стало налаживаться. А парторганизация театра кукол и драмы была одна. Так вот, я опомниться не успел, как мне сказали: иди в драму, поднимай драму! А я видел, какой ужас там творился. Какая драма?! Жена плакала неделю: куда ты, тебя там съедят! Ну а как отказаться? Сказали - надо. А театр был пьющим, обстановка разнузданная. Пришёл, стал работать. А работать надо было по 24 часа. И всё самому. И надо было быть бесстрашным. Сам спектакли монтировал, декорации ставил. Ночью сам афиши расклеивал, чтобы город проснулся утром и увидел. Ничего не было налажено. Но остановить меня было невозможно, иначе я не мог. Потом всё окрепло. Я понял, что театр становится на ноги и пора задуматься о создании труппы, о репертуаре. Нужны были режиссёры.

- И Вы решили, что надо ехать в Москву поступать на высшие театральные курсы в ГИТИС?

- Да. Именно там стали завязываться отношения, знакомства. Нас возили в Питер к Товстоногову, возили к Любимову, Ефремову. Вот тогда всё началось. Стала возникать труппа. Я установил правило, что молодому актёру в нашем театре дается шанс - роль в хорошей пьесе и у хорошего режиссёра. Потом я понял, что театр будет расти на приглашённых режиссёрах. Я гонялся за ними годами, за такими, как Борис Морозов. И стали появляться спектакли - события уже на российской театральной сцене - «Заворожённое семейство», «Горе от ума». И критика стала вздрагивать: что там творится, в этом Белгороде?! Но я понимал, что театр должен быть разным и нужны новые режиссёры. Мне везло на людей. Появился Валерий Белякович. Потом возник Семён Яковлевич Спивак - в Питере известнейшее имя. Я помню, как он приехал и сказал: «Я не буду договор с театром заключать, я посмотрю, какая труппа. Если не понравится - уеду». Понравилось. Поставил «Касатку». На театральном форуме в Сочи сам подошёл: «Слушай, я хочу поставить спектакль, если хочешь - я у тебя поставлю». Я: «Что поставить?». А он: «Идиот». Я ахнул, что может быть выше, да ещё у такого мастера?!

- Какие-то разочарования были по поводу актёров?

- Были. Есть такой анекдот театральный: актёру всегда нравится, когда его хвалят, но для счастья надо, чтобы его хвалили, а товарища ругали. Всякое было. Спектакль делается полгода, работают люди, всё стыкуется. А потом - бах! - актёр пришел выпивши. Что делать? Все начинает сразу развязываться. Это предательство.

- Вы жесткий в таких случаях?

- Я - беспощадный! Сейчас я найду тысячу отмычек на любую ситуацию, и ничего не остановится, всё будет крутиться. А было время, был юный, я помню, как на гастролях в труппе осталось 17 человек, остальных выгнал. Надо играть спектакль, а мой артист пьяный лежит возле служебного входа. Что делать? Только беспощадно. Я не гнулся никогда, говорил в глаза: «Вы случайны в этой профессии. Вы - предатель».

- Вы довольны тем, какая труппа сегодня, какой театр и чего, может быть, не хватает сегодняшнему театру?

- Доволен. Но я хочу, чтобы поколение, которое останется после меня, оно защищало театр, а не себя в театре. Театр эгоистичный, в нем всё сложно. Он не любит разгильдяйства, оплошности, слабости. Всё это моментально наказывается. Всё может быть благополучным только при сильном руководителе. Я доволен тем, как чувствуют актёры сцену. Я вспоминаю, как было раньше: ушёл актер со сцены, у него есть минута и он уже рассказывает анекдоты. А сейчас? Ушёл со сцены и держит за кулисами в себе состояние, энергетику. Очень хорошая сейчас атмосфера.

- Белгородский зритель изменился за годы? Стал требовательнее?

- Да, требовательнее. Но зритель любит нас, нам верят. А мы-то себя проверяем, мы всё время ездим! В прошедший сезон мы три раза побывали в Москве, в Нижнем Новгороде, Воронеже, Севастополе. И всё время разный зритель. А когда ты видишь, что в других городах так же встают, так же аплодируют - это результат. А перед нашим зрителем - особая ответственность. Его нельзя обмануть. Мы же не пошли по пути развлекухи. Вот ещё раз скажу про недавний форум театральный. Нас собрал Александр Калягин (ред. председатель Союза театральных деятелей РФ) со всей страны: руководители, режиссеры, театральные критики. И напор такой, что надо «движуху», что классический русский театр не нужен. И попробуй что скажи, тебя запинают! Я вышел на сцену и сказал: «Уважаемые пишущие о театре, уважаемые режиссеры, руководители театров! Кому-то нравится, чтобы по сцене бегали голые девочки. Кому-то нравится, чтобы бегали голые мальчики. И что? Вам это нравится, кому-то это не нравится. И никогда этого не будет в их театрах. Почему же вы такие агрессивные развешиваете ярлыки? Вы, пришедшие вчера, пришедшие на вечные ценности, неизвестно, сколько проживут ценности ваши».

- Вас услышали?

- Аплодисменты были.

- У Вас очень много званий, наград разного уровня. Что из всего самое дорогое?

- Я благодарен, что работу замечают, оценивают. Но есть у меня диплом один: «За служение российскому театру». Вот это очень дорого. Наш театр знают везде. А ещё я благодарен своей семье, своей жене Гале за то, что она вытерпела меня, иногда такого неудобного, занятого, который во многом занимался театром за счёт своей семьи. На следующий год будет 50 лет как мы вместе.

- Как пронести любовь к одной женщине через всю жизнь?

- Жена - это моя гордость. Если у меня есть чувства вины и благодарности - это к моей Галине. Не успел дать ей то, что она заслуживает. Она много терпела, много ждала. Гастроли были по три месяца, а я везде впереди: в мае уехал - в сентябре вернулся. Всю свою жизнь она посвятила мне, я не способен её предать.

- Самое главное, что бы Вы хотели сказать следующим поколениям.

- Наш народ никогда ни за какие коврижки не должен предать то духовное, что ему помогало веками жить и быть великим. И чтобы Россию мы свою потомкам передали великую.

- А болит за это душа?

- Очень болит. И я вижу, что успех не на нашей стороне. Мы только теряем. Вот это должны понять. Ну и, конечно, должна быть идеология у государства. А если ее не будет, так и растащат нас по кусочкам. И скажу ещё - выжить в безвременье поможет православие. Жить без веры - пустота.

- Наш проект называется «Жить в Белгороде». Что для Вас значит Белгород?

- Я счастливый человек: я помню старый Белгород и вижу Белгород сегодня. И я всегда соотносил свое театральное дело с тем, чтобы его достоинство было не ниже того, чего достоин Белгород. Мы уже привыкли, что он красивый, что он ухоженный, чистый. Москвичи приезжают на фестиваль и только ахают! Так вот, у нас прекрасный город и нужно, чтобы твое дело было достойно Белгорода. Я могу только этим отблагодарить и доказать любовь к своему городу.

Беседовала Елена Трищенко
«Наш Белгород», 7 октября 2016 г.