Письма с белгородского фестиваля (2013 г.)

Эта история произошла уже после окончания IX Всероссийского театрального фестиваля «Актеры России – Михаилу Щепкину», проходившего в Белгороде с 7 по 14 октября этого года. В зале, где расположена малая сцена театра и где ежедневно члены экспертного совета фестиваля обсуждали прошедшие спектакли, были найдены не то записки, не то письма о фестивале. Ни их автора, ни адресата установить не удалось. Ввиду того, что эти заметки, во-первых, могут быть небезынтересны широкому читателю, а, во-вторых, с целью установить их авторство, театр взял на себя смелость и посчитал возможным отправить все эти восемнадцать с половиной рукописных листов к нам в редакцию.

Три из шести присланных заметок мы публикуем в этом номере. В том случае, если их автор свяжется с нами, в одном из следующих номеров мы готовы опубликовать оставшиеся письма с указанием их авторства.

Редакция ТЖ

9 октября

Дорогой друг!

Обещал писать каждый день, но случай выдался только сегодня, на третий день фестиваля. Не первый раз в Белгороде, и не перестаю удивляться прозрачности его и тишине. По сравнению с Москвой это заметнее всего. Чаще приезжающие сюда говорят о чистоте города, но нет, это что-то большее, чем просто чистота улиц. Здесь особый воздух, здесь свет по-другому отражается от стен домов. Есть города, где здания, кажется, этот свет поглощают, а здесь – отдают весь без остатка. Кто-то мне говорил, что раньше фестиваль проходил в ноябре, чтобы захватить знаменательную дату – день рождения Михаила Семеновича Щепкина 17 ноября. Какое счастье, что теперь это не так, и в дни фестиваля можно застать еще теплое солнце и свободные пока от осенней слякоти яркие цвета листьев в парке Победы, что сразу за театром. А тишина, так она здесь – простая и естественная рифма к прозрачному воздуху.

Два спектакля уже прошли, и я, признаюсь честно, едва ли смогу объединить впечатления, полученные от них, в одном письме. Но, по порядку. Открывал фестиваль «Вишневый сад» Малого театра. Вот написал это и понял, что не знаю, как писать дальше. Премьера «того» первого спектакля, поставленного Игорем Ильинским, состоялась в 1982 году, в нем играли Еремеева, Анненков, Рыжов и другие… Ильинский играл Фирса. Нет, ну, конечно, нельзя говорить, о том, что Светлана Аманова в роли Раневской или, например, Сергей Еремеев в роли Симеонова-Пищика хуже или лучше первых исполнителей. Сравнивать нельзя. Просто иногда кажется, что, сохраняя спектакль в неизменном виде, мы оказываем ему медвежью услугу. Не знаю, согласишься ли ты со мной, но костюм семнадцатого века можно бережно хранить в музее, можно рискнуть и даже один раз надеть его, но ходить в нем по улице – едва ли. Для этого нужно шить новый. И ведь темы остались прежними, может быть, еще более трогающими, но что-то ушло безвозвратно. Может быть, только у Гаева – Валерия Бабятинского, игравшего в «том» спектакле Петю Трофимова да у Фирса – Юрия Каюрова осталось…

И, знаешь, еще одна мысль не дает мне покоя. Зрители на «Вишневом саде» ведь невольно сравнивали эту постановку с удивительным спектаклем Бориса Морозова все по тому же «Вишневому саду», идущем в их родном театре. И там, – в блистательной сценографии Иосифа Сумбаташвили, – я помню замечательные актерские работы: Марина Русакова (Раневская), Виталий Стариков (Гаев), Дмитрий Гарнов (Лопахин), Юлия Волкова (Варя) и многие другие. Такие дела…

Но дискуссия, развернувшаяся между критиками на следующий день, – вот что важно. Неудобно писать тебе подробно, кто и о чем говорил, так, будто пишу не письмо, а стенографический отчет. Тут важно другое: то, что витало в воздухе наконец-то, оформилось в слова. Начиналось все, конечно, не с обсуждения спектакля, а с небольшой конференции, посвященной Михаилу Щепкину. Но скоро от слов, полных искреннего уважения к великому актеру, участники перешли к театральным проблемам сегодняшнего дня. Право, не могли не перейти.

«Старый» и «новый» театр – тема наших с тобой бесконечных споров. То, что зародилось в больших городах, прежде всего, в Москве, очень медленно, но распространяется дальше. Это «что-то» – новое отношение к профессии режиссера, актера, критика, кажется, что менее профессиональное в привычном смысле этого слова. Иное, значительно более широкое отношение к самому понятию «театр», и идущая нога в ногу с этим отношением мысль о театре как центре, в котором главное не спектакль, не единство или противоречие в зрительном зале перед действием и жизнью на сцене, а общение зрителей друг с другом. И так далее, и тому подобное, к чему перечислять, ты и так знаешь.

Предвижу твои возражения: в провинции-де ситуация совершенно иная, чем в Москве. Может быть, ты и прав. И очень хорошо, если ты прав. Но совершенно верно было отмечено на этой встрече критиков: если мы хотим каким-то образом сохранить и развивать дальше то, что называется «русским психологическим театром», нашу безусловную традицию, зритель, приходя в театр, должен видеть на сцене, прежде всего, живой спектакль. Спектакль, взаимодействующий с каждым зрителем, отдающий в зал частицу себя и принимающий частицу зрителя обратно. И только после этого – говорящий с нами на какие-то темы, спорящий, возносящий или просто дарующий глоток настоящего театрального воздуха. А спектакль, всего лишь сохраняемый как культурная ценность, едва ли на все это способен.

Помню, как вышел после той встречи, а в голове вертелось: «Нет, так просто это не закончится». Действительно, что-то мне подсказывает, что нерв, задетый уже на второй день фестиваля, так просто не успокоится, не заснет, убаюканный мудрыми речами некоторых из старших моих коллег.

И я оказался прав.

Вчерашний вечер принес то, чего я никак не мог ожидать. Спектакль «Жаворонок» Санкт-Петербургского Молодежного театра на Фонтанке мы смотрели с тобой вместе, помнишь? Тогда еще их театр приезжал в Москву на гастроли, и они играли в РАМТе. Да, память сохранила очень хороший спектакль, но, знаешь, что я тебе скажу… Ни черта мы тогда не поняли и почти ничего не почувствовали по сравнению с тем, что я пережил в зрительном зале вчера вечером – всего каких-то пятнадцать часов назад!

Но что нового мог рассказать режиссер спектакля Семен Спивак? Чего мы еще не знаем про Жанну д’Арк? Очень просто. Представь себе: начинается спектакль, на сцене замечательная Регина Щукина в главной роли – неказистой и угловатой, немного наивной и простой девушки. И, если она говорит всем, что слышит какие-то там голоса, разумеется, ты – зритель – ей не веришь, вставая на сторону и графа Варвика – Романа Нечаева, и Кошона – Сергея Гавлича, и отца с матерью – Анатолия Артемова и Елены Соловьевой, и особенно Карла – потрясающего Сергея Барковского. Но представь себе силу главной героини и, конечно, актрисы, если ей действительно удается переубедить их всех, заставить поверить в свое предназначение. Только что ты был на их стороне, но вот, – они верят ей, значит, веришь и ты. Спектакль никуда не торопится, он знает свой ритм, и со временем (не сразу!) он начинает дышать с тобой одним воздухом. Но раз так, представь себе ужас, который охватывает зрителя, когда в третьем акте Жанну начинают судить. Судят не просто человека, судят убеждения, которые ты уже успел присвоить, превратить из «спасти Францию» в что-то твое собственное, глубоко личное. И это тебе придется вместе с Жанной пройти весь путь до конца, она даст тебе силы не изменить себе, а в финале сама будет толкать перед собой огненное колесо костра так, будто его толкаешь ты сам…

Прости, мой друг, за путанный и эмоциональный пересказ. Передать это словами значительно сложнее, чем испытать, сидя в зрительном зале. Но вот оно – реальное доказательство жизни нашего «психологического театра», а ведь спектакль-то идет уже – вдумайся – 14 лет!..

Богатые два дня подарила белгородская земля. Богатые на мысли и, что важнее, на искренние чувства. Завтра напишу еще. Читай и думай.

Твой А.К.

11 октября

Дорогой мой Капитан!

Не удивляйся. Недавно ко мне в руки попала отличная книга, в которой собраны воспоминания и документы о потомках Михаила Семеновича Щепкина. Так вот, друзья сына Михаила Семеновича – Николая в шутку называли его Капитаном. И, вспомнив о наших юношеских приключениях, я подумал, тебя это развеселит.

А теперь о серьезном. В прошлый раз я писал, что едва ли нерв разговора о «старом» и «новом» театре так просто затихнет. И вот вчера я получил еще одно подтверждение, но уже с другой стороны. Вчера вечером давали «Господ Головлевых» Пензенского областного драматического театра имени А.В. Луначарского. Режиссер – Дмитрий Петрунь.

Спектакль начался с программки, а точнее с указанного в ней жанра «семейная хроника». И с самого же начала действия крепла и утверждалась мысль о том, что настоящей семьи здесь просто нет, она и не предполагалась. В условном пространстве деревянной коробки, созданном художником-постановщиком Олегом Авдониным, начинается деревенская жизнь: снуют дворовые, кормят скот, идут или даже бегут по своим делам. Весь этот мир вращается вокруг хозяйки – Арины Петровны Головлевой, которую замечательно сыграла Галина Репная. Но вот, приедет старший сын Степан – Русланбек Джурабеков, появится второй – Порфирий по прозвищу Иудушка – Сергей Казаков, потом младший – Павел – Евгений Харитонов и вся эта атмосфера изменится. Отныне и до конца спектакля она будет равномерно тяжелой, давящий на зрителя. Будут элементы странного фарса (на похоронах членов семьи, например), лишь подчеркивающие разность каждого члена этой мнимой семьи. А если добавить к этому то, что инсценировка написана самим режиссером, и это, – мягко говоря, пунктирная линия, выхватывающая из романа отдельные куски, ты поймешь и, возможно, даже почувствуешь, о чем я говорю. Центр спектакля оказался даже не в Иудушке, хотя и очень убедительно его играет Сергей Казаков. Центр в режиссере, который выдумал этот страшненький «мир в коробке» и дергает персонажи за ниточки. Снова и снова вспоминал я наши с тобой разговоры. Вот оно, бесконечно вольное и высокомерное отношение к тексту, а хорошие актеры – всего лишь способ передать концепцию режиссера. Семьи здесь нет, и неясно когда начался раскол, – он был всегда.

Прости меня, дорогой друг. Перечитал и понял, что спектакль задел меня (не в самом лучшем смысле этого слова) настолько, что я забыл цель моего письма – порадовать тебя рассказом о новом дне и всего лишь еще одним аргументом в нашей непрекращающейся дискуссии о судьбе театра. Исправлять ничего не буду, пусть будет, как будет.

Твой А.К.

P.S. Забыл написать тебе, что видел еще постановку памяти Алексея Локтева «За тобой пойду» – негромкий и очень тонкий спектакль по дневникам Анны Григорьевны Достоевской. Замечательно играли Александра Равенских и Виктор Поляков. Вечером – «Петля» театра «Модернъ», которую видел и от которой жду только чего-то очень хорошего.

Напишу про это отдельно в завтрашнем письме. А ты – читай и думай!

13 октября

Здравствуй, Капитан!

Честно скажу тебе, богат на сюрпризы этот фестиваль! Вчера был день хозяев – Белгородского государственного академического драматического театра имени Михаила Семеновича Щепкина. И этот день в полной мере заслуживает моего подробного описания и твоего самого пристального внимания.

Утром – премьера «Забыть Герострата!» Григория Горина в постановке Юрия Иоффе, вечером – «На дне» Максима Горького, режиссер – Валерий Белякович.

Странную и непонятную мне шутку сыграло с режиссером Юрием Иоффе его легкое отношение к знаменитой пьесе Григория Горина. Сегодня, как никогда много появилось людей, готовых на гораздо большее, чем сожжение храма для того только, чтобы остаться в истории. Но у меня не получилось уловить в этом спектакле что-то подобное, что-то родственное не просто абстрактной истории, но сегодняшнему циничному миру.

Заточенный в темницу Герострат в исполнении Игоря Ткачева – самоуверенный и наглый до такой степени, что очень сложно поверить в то, что этот человек пережил уже, по Горину, три страха: от задуманного, перед содеянным и за секунду до неизбежной поимки. Как сейчас помню его в роли Яши из «Вишневого сада» – такой же вызов и пренебрежение окружающими, но замечательная и цельная роль была. А уж о его Пигмалионе из «Кукол» родного театра в постановке Валерия Беляковича и говорить не приходится… Тогда, в этой превосходной работе, была в нем загадка, которая пригодилась бы и Герострату.

Знаешь, к сожалению, что-то подобное можно сказать и о многих других персонажах. Вот, Человек театра – Дмитрий Гарнов. Один из самых интересных Лопахиных, которых я видел, был в его исполнении. Был и замечательный Брандахлыст из тех же «Кукол». А здесь – просто пассивный наблюдатель (даже помимо жестких рамок драматурга), всего лишь раз по-настоящему вмешивающийся в события. И кажется мне, дело тут не в нем...

Тиссаферн, повелитель Эфеса в этом спектакле похож на капризного короля, – да, Виталий Бгавин наделил его незабываемым юмором, но не может же юмор этот быть самодостаточной и единственной характеристикой его персонажа. Похожая история произошла и с его женой Климентиной – Эвелина Ткачева, и так далее.

Исключение – сложная и точная работа Андрея Зотова. Его Клеон – добрый и бесконечно честный человек, прошедший путь от искренней веры в справедливость до превращения в диктатора и желания отстоять эту справедливость любой ценой.

А что же в результате, спросишь ты? – Зритель охотно переключился с мысли «забыть – не забыть» на более простую и чуть-чуть сказочную: «накажут зло в итоге или нет?». Но знаю я, эти артисты способны на куда большее…

И тут… Ты готов?

Спектакль Валерия Беляковича «На дне» по Максиму Горькому изменил многое. Он буквально развернул зрительское восприятие в сторону совершенно другого жанра, другого способа существования актеров. После работы над «Куклами» – первым спектаклем Валерия Беляковича в этом театре, артисты и зрители, кажется, успели понять, что для него, как ни для какого другого режиссера, важны музыка спектакля и его ритм. Текст пьесы здесь сплетается с музыкальным и пластическим рисунком согласно жестким законам ритма.

С самого начала – накатывающееся прямо на зрительный зал море, сотканное из живых артистов. Оно и задает правила игры. В этом спектакле Лука – Иван Кириллов – не добрый старичок – привычный утешитель, нет! Напротив, он – возмутитель спокойствия. Тот, кто попытается взорвать привычное течение жизни этой странной ночлежки, тот, кто в самом начале спектакля будет читать нам «Буревестника» Горького. Но что же делать, если «взрывать» ему нужно будет привычный хаос нашего мира.

Сама ночлежка – сегодняшний мир, с его непредсказуемыми подчас связями – как неспокойное море. Только по одному вырывая людей из этого хаоса, можно как-то изменить их жизнь. Но что значит по одному? Это значит разглядеть в них личность. И первая возможность быть отделенным от толпы будет дарована Барону в исполнении Виталия Бгавина – под всеобщий смех, унижение и крики: «Лай, лай!». Далее – один за другим. Валерий Белякович перемонтировал пьесу так, чтобы подарить каждому возможность такого личностного, глубоко правдивого и искреннего высказывания – того, что делает человека человеком. Ваське Пеплу и Наташе – неузнаваемым в самом хорошем смысле Дмитрию Гарнову и Веронике Васильевой – автором и режиссером была подарена удивительная сила любви. Актеру – Игорю Ткачеву – небывалая стать и покой как настоящему Мастеру… Последним становится Сатин Виталия Старикова. Последним, потому что он крепче всех остальных врос в этот безумный мир, укоренился в нем.

Этот спектакль несет в себе, помимо ярких и простых истин о ценности человеческой личности, воздух настоящей театральности – игры в самом высоком значении этого слова.

И вот что я тебе скажу: счастлив театр, в котором есть такая труппа, способная не только слышать совершенно разных режиссеров, но и органично впитывать, принимать их манеры и почерки.

Что ж, мне пора. Вечером еще один спектакль, а завтра – последний день фестиваля. Потом поезд, потом Москва, работа, другой воздух… Вот видишь, уже начал задумываться об отъезде, хотя уезжать не хочу. Ты знаешь, мы часто забываем, что ни один фестиваль не состоит из одних лишь спектаклей. Между ними, в разговорах о них и о театре, иногда рождается что-то не менее важное, подкрепляемое или опровергаемое увиденным. Я счастлив, что этот фестиваль такой.

Еще напишу. Читай и думай. Пробуй чувствовать.

Твой А.К.

Журнал "Театральная жизнь", №1, 2014 г.