Пресса
Без намёка на хэппи-энд (В. Красногоров. "У каждого своя звезда")
БГАДТ им. М.С. Щепкина,
В. Красногоров, «У каждого своя звезда».
Постановка В. Андреева и А. Конышева.
Постановка В. Андреева и А. Конышева.
...О спектаклях Владимира Андреева писать неимоверно тяжело. Отсутствие эффектных постановочных решений, лапидарность режиссерского языка не дают возможности рецензенту «рассидеться» на описаниях сценических форм, приемах внешней выразительности. Ведь у Андреева режиссерское «эго» умирает в актере, сосредоточено на его внутреннем состоянии, обращено к его личным, собственным (не актерским - человеческим) мыслям и чувствам.
Вот в этом-то и кроется «трудность» андреевских спектаклей. Как рассказать о глазах актрисы, в которых отражается гамма контрастных чувств женщины, замерзшей от стылого одиночества? Как описать удивительные модуляции ее голоса, то взлетающего к небесно чистым верхам, то падающего в самые нижние, «земные», «плотские» регистры? Как найти выражения, чтобы зазвучали то холодно металлические, то испуганно умоляющие, то ликующе счастливые, то отрезвляюще горькие интонации? Как показать движения рук - отвергающих, сопротивляющихся, уставших сопротивляться, ласкающих, бессильно упавших? Как словесно нарисовать лицо, не прячущееся под гримом, но прекрасное в своей изменчивости? Никак! Нужно идти и смотреть на Марину Русакову в спектакле «У каждого своя звезда».
Рискну предположить, что после взаимно радостной работы над «Старинной лампой» (премьера прошлого сезона на малой сцене), свой новый спектакль В.Андреев замыслил в расчете именно на эту актрису. И если во французской пьесе Марина Русакова с Виталием Стариковым играли драму двоих, то в русской Русакова играет драму одной. Драму женщины, уставшей держать душу за крылья, распахнувшей ее первому встречному, прощающей за краткий миг счастья предвиденную саднящую боль. Партнер Марины Русаковой Андрей Терехов, похоже, намеренно чуть уведен в тень. Образ его героя - квартирующего у одинокой хозяйки циркового силача, заметно снижен, «приправлен» иронической интонацией, окрашен в комедийные тона. И это заставляет зрителя подобно пушкинской Татьяне мысленно вопрошать: «Уж не пародия ли он?»
Финал спектакля, что называется, открытый. Гастролер-постоялец, получив телеграмму о выгодном ангажементе, покидает хозяйку дома с окнами в сад. Покидает в сшитой ею рубашке, с одолженными у нее деньгами, но, как водится, обещает вернуться. Режиссер словно дает возможность зрителям самим закончить сюжет: «Может случиться так, а может иначе. Выбирайте!» Мужчина из первого ряда после спектакля с детской непосредственностью спросил у Андрея Терехова (вот она, магия малой сцены!): «Ведь вы вернетесь к ней, правда?!» Хотелось бы в это поверить. Но мешают. Мелодия песни «Миленький ты мой» и актриса Марина Русакова, застывшая в скорбном бесчувствии. Одна. Без намека на хэппи-энд.
Наталья ПОЧЕРНИНА.
Вот в этом-то и кроется «трудность» андреевских спектаклей. Как рассказать о глазах актрисы, в которых отражается гамма контрастных чувств женщины, замерзшей от стылого одиночества? Как описать удивительные модуляции ее голоса, то взлетающего к небесно чистым верхам, то падающего в самые нижние, «земные», «плотские» регистры? Как найти выражения, чтобы зазвучали то холодно металлические, то испуганно умоляющие, то ликующе счастливые, то отрезвляюще горькие интонации? Как показать движения рук - отвергающих, сопротивляющихся, уставших сопротивляться, ласкающих, бессильно упавших? Как словесно нарисовать лицо, не прячущееся под гримом, но прекрасное в своей изменчивости? Никак! Нужно идти и смотреть на Марину Русакову в спектакле «У каждого своя звезда».
Рискну предположить, что после взаимно радостной работы над «Старинной лампой» (премьера прошлого сезона на малой сцене), свой новый спектакль В.Андреев замыслил в расчете именно на эту актрису. И если во французской пьесе Марина Русакова с Виталием Стариковым играли драму двоих, то в русской Русакова играет драму одной. Драму женщины, уставшей держать душу за крылья, распахнувшей ее первому встречному, прощающей за краткий миг счастья предвиденную саднящую боль. Партнер Марины Русаковой Андрей Терехов, похоже, намеренно чуть уведен в тень. Образ его героя - квартирующего у одинокой хозяйки циркового силача, заметно снижен, «приправлен» иронической интонацией, окрашен в комедийные тона. И это заставляет зрителя подобно пушкинской Татьяне мысленно вопрошать: «Уж не пародия ли он?»
Финал спектакля, что называется, открытый. Гастролер-постоялец, получив телеграмму о выгодном ангажементе, покидает хозяйку дома с окнами в сад. Покидает в сшитой ею рубашке, с одолженными у нее деньгами, но, как водится, обещает вернуться. Режиссер словно дает возможность зрителям самим закончить сюжет: «Может случиться так, а может иначе. Выбирайте!» Мужчина из первого ряда после спектакля с детской непосредственностью спросил у Андрея Терехова (вот она, магия малой сцены!): «Ведь вы вернетесь к ней, правда?!» Хотелось бы в это поверить. Но мешают. Мелодия песни «Миленький ты мой» и актриса Марина Русакова, застывшая в скорбном бесчувствии. Одна. Без намека на хэппи-энд.
Наталья ПОЧЕРНИНА.
Газета "Смена", 2004 год.
08.10.2004, 1669 просмотров.
