Многоликая Вероника (об актрисе В. Васильевой)

Не секрет, что существует в нас предубеждение к актрисам красивым, внешне эффектным. Должно быть, немало поспособствовал этому тот факт, что всякая хорошенькая девочка всенепременно мечтает стать: а) моделью, б) актрисой. Поступают в театральные вузы, подчиняясь очевидному амплуа, где старательно подтягивают их неяркие способности к ярким внешним данным. Вот и имеем мы на театре толпу красивых кукол, из которых далеко не каждая способна даже мало-мальски органично существовать на сцене. Отсюда и распространённое мнение – если хороша, значит, бездарна.

Но – довольно брюзжания. Бывают ведь и исключения. Редко, но встречается удивительное сочетание красоты и таланта. Хотя за красоту хвалить как-то… не комильфо. Мы и не будем. И постараемся благополучно о ней забыть, когда будем рассказывать об одной молодой и очень талантливой актрисе.

На театральном факультете Саратовской консерватории, который Вероника Васильева закончила в 2003 году, её прочили… да-да, в героини. А её всё больше тянуло в характерность. И, наверное, к лучшему, что никто не нашёптывал юному дарованию о его красоте да о его таланте. Наверно, к лучшему, что миновала Веронику всяческая болезненная звёздность и излишняя амбициозность. Она пришла в Белгородский драматический двадцатилетней девчонкой. Такие, только что выпустившиеся, из Воронежа, Саратова, Нижнего, Ярославля, Москвы, каждое лето приезжают в Белгород – театр любит молодых. И совсем здорово, что, как любит повторять худрук театра Виктор Слободчук, каждому даётся шанс проявить себя в первый год. То есть, конкретнее – наряду с вводами и массовкой каждый молодой актёр получит роль, необязательно главную, но достаточно значительную для того, чтобы попытаться как можно ярче заявить о себе.

Заявила ли о себе сразу Вероника? Вряд ли. Её дебютом стала Элис в голдменовском «Льве зимой». Репетировала с Владимиром Андреевым честно, работала старательно, но так уж выстроена эта вещь драматургом, что бенефисных роли здесь две. А все, что вокруг королевской четы – остаются в тени. Элис была хороша и вполне убедительна. И не более – как раз то, что нужно.

Немного уйдя в сторону, не могу не сказать – такого количества вводов, которое получила Васильева в первые 2-3 года своей карьеры, я не помню ни у кого. Как-то удивительно везло ей на чужие роли. Возможно, потому, что вводилась быстро, текст запоминала легко, никогда не капризничала. Пожалуй, только однажды я увидела растерянность в её серых глазах – когда досталась роль в… «Женщинах». Если в начале повествования она была ровесницей своей Полины, то потом нужно было сыграть отчаявшуюся и пьющую сорокалетнюю тетку… И ничего – справилась! Если бы не тонкая детская шея, предательски торчащая из ватника – так иногда даже…

Пожалуй, по-настоящему разглядели Васильеву после роли Анхелики в спектакле «Кабаре Кармен». Этот спектакль, столь же красивый, сколько же и странный, был плодом сотрудничества театра с московским драматургом Михаилом Жилкиным, который написал свою пьесу о том, как на фоне предчувствия второй мировой немецкая съёмочная группа приезжает работать в испанский городок. Понятно, что между главным киногероем и местной танцовщицей из кабаре вспыхивает чувство. И случилось так, что самой подходящей актрисой на роль роковой соблазнительницы оказалась Вероника Васильева.

Понятно, что роль Анхелики – ещё одна интерпретация образа Кармен, а этот образ оказался Веронике чрезвычайно близок. Непокорность Анхелики, её буйный темперамент, страстность и максимализм – всё это было передано актрисой сполна. Помимо этого, роль изобиловала непомерным количеством нагрузки чисто физической. Актриса танцевала, пела, дралась, даже исполняла довольно сложные трюки в воздухе. Делала это, как всегда, без единого каприза на репетициях. Эта храбрость, готовность безоглядно рисковать ради результата роднит актрису и её героиню. Анхелика – одна из Вероникиных «я», что немало поспособствовало актёрской удаче.

Она сыграла во всех спектаклях Бориса Морозова, которые были им поставлены в Белгороде. Софья в «Горе от ума», Аксюша в «Лесе», Катерина в «Заворожённом семействе», наконец, Варя в «Вишнёвом саде». Это никогда не было плохо. Но что-то в этом ряду, конечно, удалось ей лучше. Я бы выделила две роли. В первую очередь – Софья. Уж как только не интерпретировали её на театре: играли и как непроходимую дуру, бездушную кокетку, и как откровенную жертву отца и Молчалина, и как высокопарную учёную барышню. Софья Васильевой – ни то, ни другое, и ни третье. Я бы сказала – остро чувствующая, мучительно продирающаяся к познанию того, что есть окружающие её персонажи. Такая Софья вполне могла бы полюбить Чацкого, если бы до этого не влюбилась в Молчалина всей своей молодой натурой. Васильева в этой роли была живой и понятной, как и в остальных своих ролях.

Немножко подустав от ряда «героических героинь», в «Заворожённом семействе» по Л. Толстому актриса выдала свою природную комедийность и способность к острохарактерности, что называется, по полной программе. Её Катерина Матвеевна получилась образом абсолютно пародийным. Умничающая, но не умная, проповедующая принципы, но беспринципная, феминистка, отчаянно желающая мужского внимания – она вызывает смех на протяжении всего спектакля. Васильева не пожалела красок для своей героини, благо что обладает полным набором таковых. Это именно тот случай, когда актриса сумела так обжить текст автора, что образ получился едва ли не самым ярким и выпуклым в спектакле.

Невозможно не рассказать о встрече Белгородского театра с «Весенней грозой» Теннесси Уильямса, а актрисы Вероники Васильевой – с ролью Хевенли. Эта постановка Александра Огарёва наделала шума уже потому, что в России ранняя пьеса великого американца до этого не ставилась. И надо же – впервые возникла не в Москве, а в провинции, в небольшом Белгороде. Руководство, как всегда, решилось на эксперимент – сложный и затратный. Зато и спектакль получился красивый, дорогой, очень эффектный. Огромный экран, обилие музыки, пластических номеров – когда так много формы, нередко актёрские работы уходят в тень. Только не работа Вероники Васильевой, которая, будучи и без того барышней хрупкой, в процессе репетиций потеряла добрый пяток килограммов. Как всегда – с полной самоотдачей погрузилась она в сложную, нервную ткань переживаний, привязанностей, мучений выбора юной американки Хевенли Критчфилд. Физическое влечение к Дику, духовное к Артуру. Отношения с матерью, отцом, удивительной старой девой тёткой (замечательная работа з. а. РФ И. Драпкиной). Противостояние тесному и закоснелому мирку своих сверстниц и их апологетов мамаш. Эта работа Васильевой столь значительна в её карьере и столь многопланова, что, право, стоило бы посвятить ей отдельную статью. Скажу только, что не может не волновать порывистая, резкая пластика Хевенли. Не может не зацепить её отчаянный танец под ливнем под музыку рэпера Эминема. Нельзя не сочувствовать маленькой трагедии, случившейся в её нежной душе. Как нельзя и не сочувствовать трагедии Антигоны, которую Вероника сыграла совсем недавно на местной Малой сцене.

С режиссёром Урсулой Макаровой Васильева уже работала несколько лет назад. Тогда выпускница ГИТИСа поставила в Белгороде камерную пьесу «Жан и Беатриса». Вероника сыграла избалованную наследницу, рефлексирующую искательницу эмоций и приключений. С той героиней её Антигону роднит лишь то, что и та и другая кому-то покажутся сумасшедшими. Но на этом сходство обрывается.

Антигона – образ чрезвычайно притягательный. Ох, как хочется сказать спасибо Жану Аную за то, что он, влюблённый в античную драму, так бережно, словно на ладони, приблизил её к нам. А вслед за ним – спасибо Урсуле Макаровой за то, что, не побоявшись сравнений, вновь погрузила нас в этот прекрасный и трагический мир.

Возможно, кому-то покажется, что природа Вероники Васильевой слишком ярка и темпераментна и для мрачного мира Антигоны, и для тесного пространства Малой сцены. Но Антигоны выразительней, право, трудно даже придумать. Игра Вероники, как всегда, очень открыта, очень адресна и внятна. А как мы скучаем по хотя бы внятно рассказанному сюжету, не правда ли? Непонятно, откуда берутся слёзы при первом же появлении Антигоны, которая очень буднично и деловито вытирает руки, которыми только что рыла землю. Так же буднично она перебрасывается словами с кормилицей, с сестрой. Но мы-то знаем, что она уже обрекла себя на смерть. И, что ещё ужаснее, мы знаем, что она знает, что умрёт.

Цветущая, полная сил молодая женщина умрёт. Умрёт, не отдавшись любимому, не родив детей. Умрёт с улыбкой, хотя ей очень хочется жить! Умрёт, потому что иначе никак нельзя, потому что… да потому что у неё просто нет выбора, а все остальные думают, что есть, надеются, что есть, внушают ей, что есть, а его нет, просто нет, и не вообще нет, а для неё – нет! нет! нет! или всё-таки…?

Прекрасна Вероника в роли Антигоны – без всякого пафоса, без всякого любования своим геройством. Очень живая, очень естественная. Её непосредственность контрастирует с тяжестью переживаний Креона (А. Зотов). Она ведь сделала свой выбор и ей легко. А он, должный решать неразрешимую задачу, он, менее всего желающий быть палачом племянницы, будет жить…

Мы не упомянули здесь добрый десяток ролей из репертуара молодой актрисы, которые, поверьте, заслуживают внимания. Лидия в «Бешеных деньгах», Аннушка в «На бойком месте», Изабелла в «Ночи ошибок», Валентина в «Прошлым летом в Чулимске»… Вероника сегодня играет на белгородской сцене так много, что, право, страх берёт – не растратилась бы, не выплеснулась бы вся без остатка, не стала бы «мастерить» и работать на штампах, что, впрочем, не всегда плохо. Однако же не бесконечному ли обилию работы она обязана тем, что как-то незаметно выросла в очень сильную, очень интересную и самобытную актрису и является сегодня первой молодой героиней в театре?