Пресса
Женитьба - не напасть?.. (Н. Гоголь. "Женитьба")
24-04-2009|Смена (газета, Белгород)
"Женитьба" - пьеса удивительная в том смысле, что за какую ниточку ни потяни, найдёшь ключик к её сценическому решению, - примерно так сформулировал режиссёр Валентин Варецкий своё понимание жанровой специфики гоголевского "совершенно невероятного происшествия" в одном из предпремьерных интервью. Действительно, заядлые театралы могут припомнить немало интерпретаций "Женитьбы" в самых разных театральных жанрах: тут тебе и лирическая комедия, и мелодрама, и карнавальный фарс, и мистическая фантасмагория... Гоголь даёт простор для режиссёрской фантазии, правда, не всегда эти фантазии воплощаются адекватно авторскому смыслу и духу.
Валентин Варецкий, заявив о том, что не стремится вместить всего Гоголя в свой спектакль, акцентировал в "Женитьбе" тему простую и вечную - стремление человека к любви и счастью, - изрядно приправив эту основную тему инфернальными мотивами.
Режиссёрская программа спектакля заявлена уже в его экспозиции - в мелодию лирического вальса вклиниваются резкие, скрежещущие диссонансы, вступающие в противоборство с главной музыкальной темой (музыкальное оформление Р. Родионова). В зеркалах комнаты Подколёсина возникают образы невест, чтобы потом, по дьявольскому мановению платка невесть откуда, словно чёрт из табакерки явившегося Кочкарёва, закружиться в заворожённом танце с призрачными женихами. Сон, выражающий подсознательные стремления старого холостяка Подколёсина, представлен в спектакле во всей сладости ожидания и пугающей неизвестности перемены участи. Заявляя тему спектакля как противоборство различных векторов судьбы человека, режиссёр решает её по-гоголевски смешно, трогательно, парадоксально.
Валентин Варецкий, справедливо заслуживший у белгородской публики репутацию режиссёра изобретательного, умеющего насытить пространство спектакля увлекательными деталями, выстроить характеры героев в ярких, сценически "вкусных" подробностях, и на сей раз не разочаровал зрителей. "Женитьба" в его постановке - спектакль невероятный по соотношению захлёстывающей зал смеховой стихии и сочувствия переживаниям героев. Именно в режиссёрско-актёрском решении гоголевских образов пьеса обретает живое, искреннее, проникновенное звучание.
Подколёсин в исполнении народного артиста России Виталия Старикова - жених, прямо скажем, завидный: и статен, и хорош собой... Поверишь Кочкарёву, что надворный советник в одиночку департаментом управляет! Несоответствие же внешней фактуры важного человека мечтательности нрава, нерешительности поступков, детской наивности Подколёсина рождают потрясающий комический эффект роли. Виталий Стариков уморительно смешон в мельчайших деталях исполнения - интонационных, пластических, мимических. Но в том, как Подколёсин постоянно норовит прилечь на диванчик (у себя ли дома, в гостиной ли невесты), как от волнения переходит с барственного баритона на петушиный фальцет, как вздохами и беззвучным шевелением губ выражает неловкость своего положения на свидании с Агафьей, - в каждом штрихе актерского рисунка ощущается трогательно сочувственное отношение к герою, оказавшемуся игрушкой в ловких руках явных и тайных кукловодов.
Финальная сцена Подколёсина поставлена и исполнена в спектакле блестяще: монолог героя звучит, как диалог его двух "я". И вся ирония, и весь парадокс ситуации в том, что, когда одно из "я" (кажущееся свободным от навязанной чужой воли) одерживает верх, проигрывает не другое "я" - проигрывает милый, смешной, маленький (несмотря на значительность облика и социального "футляра") человек Подколёсин.
А ведь Агафья Тихоновна (артистка Юлия Волкова) могла бы стать прекрасной партией Ивану Петровичу! Её детская непосредственность, живость нрава, искренность чувств так дополняли бы созерцательность натуры Подколёсина! Юлия Волкова раскрывает характер героини в "говорящих" деталях: Агафья радостно скачет в предвкушении скорого счастья, нетерпеливо теребит пальчики, от избытка эмоций валит с ног Подколёсина... И в этой точной актерской работе на стыке острого гротеска и пронзительной правды чувств возникает образ живой, обаятельный, запоминающийся.
Знаменитая сцена мечтаний Агафьи Тихоновны об идеальном женихе решена В. Варецким так, что зал заходится в приступе гомерического хохота. Каждый из претендентов явлен здесь в виде игрушки, что, с одной стороны, указывает на некоторую инфантильность невесты, а с другой - подчёркивает мотив судьбы, играющей с человеком.
Сами женихи в спектакле составляют галерею колоритнейших образов. Заслуженный артист России Виталий Бгавин в роли Яичницы смешит не столько костюмом-накладкой, придающей ему необходимые габариты, сколько органичным существованием в образе очень большого во всех смыслах человека. Как точно актёр имитирует медвежью походку, ишемическую одышку и хриплость голоса толстяка, какие узнаваемые мелочи повадки (вроде пододвинутого к себе второго стула или обмахивания платочком) подсмотрены им для своего героя. Артист Андрей Манохин строит образ Анучкина через особое пластическое решение. Отставной пехотный офицер у него по привычке тянет носок, чеканит шаг, но ходит как-то странно - бочком, склонив голову и подняв плечи. А телесная субтильность Анучкина в сочетании с нарочитой брутальностью интонаций делают его неподражаемо нелепым. Моряк Жевакин в исполнении артиста Игоря Нарожного - тоже персонаж презанятный. Эдакий жизнелюб с гитарой, набором расхожих куплетов и анекдотических историй, над которыми он сам же громче всех, подхрюкивая, смеётся. Но сколько жажды любви, трепетного ожидания счастья, искреннего чувства к Агафье (Кочкарёв с места сдвинуть не может его, чтобы выпроводить из гостиной) обнаруживает артист в этом битом жизнью, простодушном, смешном и жалком человеке.
И ведь каждый из них мог стать счастливым избранником, кабы сам чёрт не вселился в Кочкарёва и не заставил его закрутить совершенно невероятную интригу. В исполнении артиста Игоря Ткачёва Кочкарёв и есть сущий Мефистофель, который оборачивается то фокусником, то дирижером, то танцмейстером. Картинно-повелевающие жесты, пластика циркового иллюзиониста, глумливая интонация гипнотизирующе распевной манеры речи - Игорь Ткачёв с удовольствием "купается" в роли (художник Ф.Сельская, создавшая в спектакле очень точные костюмы-характеристики, в образе Кочкарёва акцентировала именно демонический антураж - длинный чёрный плащ с красным подбоем, высокий цилиндр). Особенно ярко артист преподносит своего героя во взаимодействии с другими персонажами "Женитьбы".
Валентин Варецкий в финале закольцовывает композицию спектакля, возвращая зрителя в комнату, где Подколёсин, комфортно устроившись на диване, снова готовится к сватовству. А над сценой, словно мираж, призрачное видение, вожделенная мечта, застыла всё та же идиллическая картина (художник-поставновщик Юрий Доломанов) - прильнувшие друг к другу кавалер и дама. Ах, счастье... Ты было так близко и так возможно! Увы, не в этой пьесе...
Наталья ПОЧЕРНИНА.
Валентин Варецкий, заявив о том, что не стремится вместить всего Гоголя в свой спектакль, акцентировал в "Женитьбе" тему простую и вечную - стремление человека к любви и счастью, - изрядно приправив эту основную тему инфернальными мотивами.
Режиссёрская программа спектакля заявлена уже в его экспозиции - в мелодию лирического вальса вклиниваются резкие, скрежещущие диссонансы, вступающие в противоборство с главной музыкальной темой (музыкальное оформление Р. Родионова). В зеркалах комнаты Подколёсина возникают образы невест, чтобы потом, по дьявольскому мановению платка невесть откуда, словно чёрт из табакерки явившегося Кочкарёва, закружиться в заворожённом танце с призрачными женихами. Сон, выражающий подсознательные стремления старого холостяка Подколёсина, представлен в спектакле во всей сладости ожидания и пугающей неизвестности перемены участи. Заявляя тему спектакля как противоборство различных векторов судьбы человека, режиссёр решает её по-гоголевски смешно, трогательно, парадоксально.
Валентин Варецкий, справедливо заслуживший у белгородской публики репутацию режиссёра изобретательного, умеющего насытить пространство спектакля увлекательными деталями, выстроить характеры героев в ярких, сценически "вкусных" подробностях, и на сей раз не разочаровал зрителей. "Женитьба" в его постановке - спектакль невероятный по соотношению захлёстывающей зал смеховой стихии и сочувствия переживаниям героев. Именно в режиссёрско-актёрском решении гоголевских образов пьеса обретает живое, искреннее, проникновенное звучание.
Подколёсин в исполнении народного артиста России Виталия Старикова - жених, прямо скажем, завидный: и статен, и хорош собой... Поверишь Кочкарёву, что надворный советник в одиночку департаментом управляет! Несоответствие же внешней фактуры важного человека мечтательности нрава, нерешительности поступков, детской наивности Подколёсина рождают потрясающий комический эффект роли. Виталий Стариков уморительно смешон в мельчайших деталях исполнения - интонационных, пластических, мимических. Но в том, как Подколёсин постоянно норовит прилечь на диванчик (у себя ли дома, в гостиной ли невесты), как от волнения переходит с барственного баритона на петушиный фальцет, как вздохами и беззвучным шевелением губ выражает неловкость своего положения на свидании с Агафьей, - в каждом штрихе актерского рисунка ощущается трогательно сочувственное отношение к герою, оказавшемуся игрушкой в ловких руках явных и тайных кукловодов.
Финальная сцена Подколёсина поставлена и исполнена в спектакле блестяще: монолог героя звучит, как диалог его двух "я". И вся ирония, и весь парадокс ситуации в том, что, когда одно из "я" (кажущееся свободным от навязанной чужой воли) одерживает верх, проигрывает не другое "я" - проигрывает милый, смешной, маленький (несмотря на значительность облика и социального "футляра") человек Подколёсин.
А ведь Агафья Тихоновна (артистка Юлия Волкова) могла бы стать прекрасной партией Ивану Петровичу! Её детская непосредственность, живость нрава, искренность чувств так дополняли бы созерцательность натуры Подколёсина! Юлия Волкова раскрывает характер героини в "говорящих" деталях: Агафья радостно скачет в предвкушении скорого счастья, нетерпеливо теребит пальчики, от избытка эмоций валит с ног Подколёсина... И в этой точной актерской работе на стыке острого гротеска и пронзительной правды чувств возникает образ живой, обаятельный, запоминающийся.
Знаменитая сцена мечтаний Агафьи Тихоновны об идеальном женихе решена В. Варецким так, что зал заходится в приступе гомерического хохота. Каждый из претендентов явлен здесь в виде игрушки, что, с одной стороны, указывает на некоторую инфантильность невесты, а с другой - подчёркивает мотив судьбы, играющей с человеком.
Сами женихи в спектакле составляют галерею колоритнейших образов. Заслуженный артист России Виталий Бгавин в роли Яичницы смешит не столько костюмом-накладкой, придающей ему необходимые габариты, сколько органичным существованием в образе очень большого во всех смыслах человека. Как точно актёр имитирует медвежью походку, ишемическую одышку и хриплость голоса толстяка, какие узнаваемые мелочи повадки (вроде пододвинутого к себе второго стула или обмахивания платочком) подсмотрены им для своего героя. Артист Андрей Манохин строит образ Анучкина через особое пластическое решение. Отставной пехотный офицер у него по привычке тянет носок, чеканит шаг, но ходит как-то странно - бочком, склонив голову и подняв плечи. А телесная субтильность Анучкина в сочетании с нарочитой брутальностью интонаций делают его неподражаемо нелепым. Моряк Жевакин в исполнении артиста Игоря Нарожного - тоже персонаж презанятный. Эдакий жизнелюб с гитарой, набором расхожих куплетов и анекдотических историй, над которыми он сам же громче всех, подхрюкивая, смеётся. Но сколько жажды любви, трепетного ожидания счастья, искреннего чувства к Агафье (Кочкарёв с места сдвинуть не может его, чтобы выпроводить из гостиной) обнаруживает артист в этом битом жизнью, простодушном, смешном и жалком человеке.
И ведь каждый из них мог стать счастливым избранником, кабы сам чёрт не вселился в Кочкарёва и не заставил его закрутить совершенно невероятную интригу. В исполнении артиста Игоря Ткачёва Кочкарёв и есть сущий Мефистофель, который оборачивается то фокусником, то дирижером, то танцмейстером. Картинно-повелевающие жесты, пластика циркового иллюзиониста, глумливая интонация гипнотизирующе распевной манеры речи - Игорь Ткачёв с удовольствием "купается" в роли (художник Ф.Сельская, создавшая в спектакле очень точные костюмы-характеристики, в образе Кочкарёва акцентировала именно демонический антураж - длинный чёрный плащ с красным подбоем, высокий цилиндр). Особенно ярко артист преподносит своего героя во взаимодействии с другими персонажами "Женитьбы".
Валентин Варецкий в финале закольцовывает композицию спектакля, возвращая зрителя в комнату, где Подколёсин, комфортно устроившись на диване, снова готовится к сватовству. А над сценой, словно мираж, призрачное видение, вожделенная мечта, застыла всё та же идиллическая картина (художник-поставновщик Юрий Доломанов) - прильнувшие друг к другу кавалер и дама. Ах, счастье... Ты было так близко и так возможно! Увы, не в этой пьесе...
Наталья ПОЧЕРНИНА.
24.04.2009, 1899 просмотров.
