Пресса
Этот спектакль - подвиг режиссёра и театра
18 ноября в БГАДТ им. М.С. Щепкина состоялось очередное представление премьеры нового сезона - «Весенней грозы» Т. Уильямса. На спектакле присутствовали переводчики пьесы - Виталий Вульф и Александр Чеботарь. А на следующий день известный телеведущий, лауреат Национальной премии ТЭФИ, заслуженный деятель искусств РФ, доктор исторических наук Виталий Вульф провел две встречи - со студентами БГИКИ и с белгородскими журналистами. Виталий Яковлевич поделился своими впечатлениями от спектакля, и каждый его ответ на вопросы журналистов превращался в увлекательный монолог об искусстве, жизни и жизни в искусстве. Это была поистине роскошь человеческого общения, это было невыразимое наслаждение - широтой и глубиной знаний Виталия Вульфа, его великолепным русским языком, неповторимой легкостью интонаций, лаконизмом формулировок, точностью наблюдений и характеристик.
Конечно, при переводе устной речи в письменную что-то неизбежно теряется. Но думаю, наши читатели легко представят узнаваемую, неподражаемую интонацию Виталия Вульфа.
Белгород открыл «Весеннюю грозу»
Это большой подвиг режиссера Александра Огарёва - то, что он поставил сложнейшую пьесу Теннесси Уильямса, написанную им в молодые годы. Ему тогда было 26 лет, он еще не знал: будет драматургом или не будет... Пьеса очень многословная, многослойная. Неслучайно, что ее не ставили, неслучайно, что ее мало знают и в США.
Ранний Уильямс (как впрочем и поздний) вообще малоизвестен. Для американцев он начался в 1945 году, когда вышел «Стеклянный зверинец». Эта пьеса сделала его известным всей Америке, а «Трамвай «Желание» принес драматургу всемирную славу. До 1968 года он оставался на пике, написав к этому времени все то, что сделало его классиком американской драматургии.
Вообще, к Теннесси Уильямсу отношение в Америке особое. Такой не самый добрый человек, как знаменитый драматург Эдвард Олби, единственно о ком не сказал ни одного дурного слова - это Уильямс. А Артур Миллер однажды написал, что любая пьеса любого американского драматурга не стоит любой чепухи, которую Тен напишет левым пальцем левой руки.
Конечно, это объясняется тем, что Уильямс - драматург по самой своей природе. Вчера на спектакле я сидел и думал: из этой темы появится позже «Стеклянный зверинец», а из этой - «Лето и дым», а из этой - «Предупреждение малым кораблям». В «Весенней грозе» сосредоточено то, что потом разовьется в творчестве Уильямса в своей классической отточенности. Пьеса очень трудна для постановки, и мне кажется Саша Огарёв сделал прежде всего очень серьезный спектакль. Он может нравиться, не нравиться - это дело вкуса. Но то, что спектакль принадлежит серьезному искусству, что он не однодневка - безусловно.
Это большой подвиг режиссера Александра Огарёва - то, что он поставил сложнейшую пьесу Теннесси Уильямса, написанную им в молодые годы. Ему тогда было 26 лет, он еще не знал: будет драматургом или не будет... Пьеса очень многословная, многослойная. Неслучайно, что ее не ставили, неслучайно, что ее мало знают и в США.
Ранний Уильямс (как впрочем и поздний) вообще малоизвестен. Для американцев он начался в 1945 году, когда вышел «Стеклянный зверинец». Эта пьеса сделала его известным всей Америке, а «Трамвай «Желание» принес драматургу всемирную славу. До 1968 года он оставался на пике, написав к этому времени все то, что сделало его классиком американской драматургии.
Вообще, к Теннесси Уильямсу отношение в Америке особое. Такой не самый добрый человек, как знаменитый драматург Эдвард Олби, единственно о ком не сказал ни одного дурного слова - это Уильямс. А Артур Миллер однажды написал, что любая пьеса любого американского драматурга не стоит любой чепухи, которую Тен напишет левым пальцем левой руки.
Конечно, это объясняется тем, что Уильямс - драматург по самой своей природе. Вчера на спектакле я сидел и думал: из этой темы появится позже «Стеклянный зверинец», а из этой - «Лето и дым», а из этой - «Предупреждение малым кораблям». В «Весенней грозе» сосредоточено то, что потом разовьется в творчестве Уильямса в своей классической отточенности. Пьеса очень трудна для постановки, и мне кажется Саша Огарёв сделал прежде всего очень серьезный спектакль. Он может нравиться, не нравиться - это дело вкуса. Но то, что спектакль принадлежит серьезному искусству, что он не однодневка - безусловно.
Первый спектакль Огарева, который я увидел, был «Стеклянный зверинец» Уильямса на малой сцене Российского академического молодежного театра.Я понял: этот режиссер чувствует Уильямса. Потому что Уильямс силен не столько чувствами, сколько чувственностью. Это его особое свойство, он всегда находился под сильным влиянием фрейдистской философии. Он был первым драматургом, который коснулся самых интимных сторон человеческой жизни безжалостно, беспощадно и очень откровенно. Все это есть в «Весенней грозе».
К заслугам постановки относится прежде всего великолепное оформление, сделанное с большим искусством. Зная театральную Москву, где сегодня с художниками гораздо хуже, чем даже пять лет назад (многие большие мастера ушли из жизни), я увидел как талантливо создан художественный образ спектакля и костюмы, которые соответствуют эпохе... Но главное - у Саши есть «локаторы», которые ловят нюансы Уильямса. Здесь много юмора, без которого Уильямс невозможен. Этого драматурга нельзя играть реалистично и нельзя играть бытово. Он, что называется, романтический драматург.
Я часто спрашиваю себя: почему его часто ставят? Бывая за границей, всегда ищу, кого ставят из русских и ставят ли Уильямса и Олби. Так вот из русских чаще всего - Чехова. В мае в Париже было пять «Чаек» и три «Дяди Вани». Уильямса в Франции ставят постоянно. «Трамвай «Желание» - всякий раз, как появляется актриса на роль Бланш. Сейчас в Париже идет «Кошка на раскаленной крыше». В Англии - Чехова меньше, там много Горького. Несколько лет назад мы с Александром Чеботарём были в Англии, и Ванесса Рэдгрейв повела нас на постановку «Дачников» в Национальном театре. Представления шли в течение года, каждый день. Но достать билеты было нельзя. И если бы Ванесса не нашла нам два стула в последнем ряду огромного зала, я бы этих «Дачников» не увидел. Недавно я смотрел книжечку, что идет сегодня в английских театрах. Это «Зыковы», «Дачники» Горького, чеховская «Чайка», а из Уильямса - «Татуированная роза» и «Фургон молока не останавливается больше здесь»....
То, что Белгород оказался первым городом, который открыл «Весеннюю грозу» (я об этом буду говорить по «Радио России» в следующем месяце и обязательно расскажу своим американским друзьям) - событие. Пьеса поставлена очень поэтично, с большим вкусом и пониманием смысла. У Уильямса нет пьес не о любви. Но в более поздних будет главенствовать лирическая трагедийность, а «Весенняя гроза» - более светлая.
К минусам режиссуры я отношу затянутость спектакля, это утяжеляет восприятие зрителя. Из актеров мне больше всех понравился Сергей Пименов, который играл Артура Шеннона. Безусловно, очень талантливый парень. Он приковывал к себе внимание, на него было интересно смотреть. У Дика роли в пьесе нет, он почти не появляется во втором акте, а Огарёв сделал ему роль. И каждое появление артиста Дмитрия Гарнова было очень смысловым. Его отношения с Хевенли прямолинейны, но это не мешает образу. Превосходный актер, настоящий профессионал играет отца Хевенли - Иван Кириллов. У него не только речь ясная, но и взгляд ясен, и мысль он доносит ясно. Актриса Мария Рогожинская, которая играет Герту, восприняла указания режиссера, который явно имеет тяготение к повышенной театральности, слишком всерьез. У нее театральность переходит порой в кривляние. Особенно в конце, когда она решает уйти из этой жизни. А артистка, безусловно, способная. Просто здесь не найдена соразмерность.
Конечно, центр всей пьесы - Хевенли. Это тот образ, из которого в будущем родятся и Бланш, и Космонополис, и все героини Уильямса. Огромная роль, на которой весь смысловой груз пьесы. У актрисы Васильевой есть для нее все данные, потому что она априори очень женственна. В ней есть шарм, есть очарование. Но чувство меры не всегда соблюдено. Порой она становится истерична. Порой её перехлестывают эмоции. Если она катается по полу, то на полную катушку. Нигде нет точки «стоп». Мне кажется, есть тенденция к слезливости. Роль, на мой взгляд, должна быть суше и трезвее. Потому что если ее тянет к Дику, то это сексуальное тяготение. Играть сексуальность вообще нельзя - она либо есть в актрисе, либо ее нет. У Васильевой это есть, и никакие добавки здесь не нужны. Во взаимоотношениях с Артуром все гораздо сложнее. В пьесе есть очень интересный момент, когда Хевенли рискует попробовать себя с ним - перед их двойной сценой. Написано это очень сложно, и актриса должна играть сложнее. А она играет прямолинейно. Мне с самого начала ясно направление ее поведения, ее мыслей. В роли есть свои недочеты - при том, что образ, конечно же, существует благодаря бесспорному дарованию и бесспорной женственности.
Я смотрел спектакль с большим интересом - какие бы ни были у меня критические замечания. Я увидел, что театр способен такую пьесу поднять. Сегодня не каждый московский театр может её поставить, потому что общий уровень столичного театра не отличается высокими достижениями.
Тема любви никогда не исчезнет
Почему надо ставить сегодня эту пьесу? Потому же что и вчера, и завтра, и послезавтра. Потому что тема любви никогда не исчезнет. Она будет всегда. И всегда в молодые годы возникает перед каждой девушкой и перед каждым молодым человеком выбор: с кем ты начнешь личную, интимную жизнь. Ни в литературе сегодняшней, ни в бесконечных телесериалах вы ответа не найдете, потому что там все очень примитивно и просто. А это вопрос очень серьезный. Так как он касается весьма деликатных сторон человеческого бытия. Этих сторон касался Чехов только в ином выражении. Неслучайно в Америке Уильямса и называют американским Чеховым. Ведь то, что происходит в «Чайке» - по сути иллюстрация фрейдистской темы, хотя сам Чехов никогда об этом не говорил. Она есть и в «Трех сестрах», и в «Вишневом саде», и в «Дяде Ване» - повсюду.
Тема пути молодого поколения в личной жизни очень важна. Потому что молодое поколение не имеет никаких ориентиров. Потому что новое кино построено, в основном по законам американских блокбастеров. Потому что литературы на эту тему сейчас нет. Есть только дамская проза, где выделяется одна Улицкая.
В «Весенней грозе» есть очень много тонких моментов, касающихся интимной стороны. Трамвай «Желание» приходит к каждому человеку в 16-17 лет. И никто не знает, на какой остановке он может остановиться...
Уильямс требует актерской индивидуальности
Я видел ужасные постановки Уильямса в Америке. Один эпизод у меня остался в памяти надолго. В Америке преподаватели, журналисты, если они не работают в газете (а таких очень мало, кто работает в газетах, потому что, скажем, в Нью-Йорке только два издания - «Нью-Йорк таймс» и «Нью-Йорк пост», остальные не имеют веса и авторитета, потому что это желтая пресса) не всегда могут позволить себе пойти в театр, так как билет стоит очень дорого: 100-120 долларов. И вот я вижу афишу спектакля «Трамвай «Желание», в роли Бланш Дюбуа - Джессика Ланж. Я стою в очереди, покупаю билет весь в предвкушении наслаждения... Выходит актриса, которую не слышно, которая ничего не умеет (белгородские актеры на сто голов выше ее), которая не знает, как себя вести, которая с приклеенной улыбкой играла весь спектакль от начала до конца. Стэнли играл молодой актер, который впоследствии стал кинозвездой. Он вышел на сцену с обнаженным торсом, в джинсах... Ну и дальше что? Сексуальность, тело - это то, что или есть в твоей природе или его нет.
К заслугам постановки относится прежде всего великолепное оформление, сделанное с большим искусством. Зная театральную Москву, где сегодня с художниками гораздо хуже, чем даже пять лет назад (многие большие мастера ушли из жизни), я увидел как талантливо создан художественный образ спектакля и костюмы, которые соответствуют эпохе... Но главное - у Саши есть «локаторы», которые ловят нюансы Уильямса. Здесь много юмора, без которого Уильямс невозможен. Этого драматурга нельзя играть реалистично и нельзя играть бытово. Он, что называется, романтический драматург.
Я часто спрашиваю себя: почему его часто ставят? Бывая за границей, всегда ищу, кого ставят из русских и ставят ли Уильямса и Олби. Так вот из русских чаще всего - Чехова. В мае в Париже было пять «Чаек» и три «Дяди Вани». Уильямса в Франции ставят постоянно. «Трамвай «Желание» - всякий раз, как появляется актриса на роль Бланш. Сейчас в Париже идет «Кошка на раскаленной крыше». В Англии - Чехова меньше, там много Горького. Несколько лет назад мы с Александром Чеботарём были в Англии, и Ванесса Рэдгрейв повела нас на постановку «Дачников» в Национальном театре. Представления шли в течение года, каждый день. Но достать билеты было нельзя. И если бы Ванесса не нашла нам два стула в последнем ряду огромного зала, я бы этих «Дачников» не увидел. Недавно я смотрел книжечку, что идет сегодня в английских театрах. Это «Зыковы», «Дачники» Горького, чеховская «Чайка», а из Уильямса - «Татуированная роза» и «Фургон молока не останавливается больше здесь»....
То, что Белгород оказался первым городом, который открыл «Весеннюю грозу» (я об этом буду говорить по «Радио России» в следующем месяце и обязательно расскажу своим американским друзьям) - событие. Пьеса поставлена очень поэтично, с большим вкусом и пониманием смысла. У Уильямса нет пьес не о любви. Но в более поздних будет главенствовать лирическая трагедийность, а «Весенняя гроза» - более светлая.
К минусам режиссуры я отношу затянутость спектакля, это утяжеляет восприятие зрителя. Из актеров мне больше всех понравился Сергей Пименов, который играл Артура Шеннона. Безусловно, очень талантливый парень. Он приковывал к себе внимание, на него было интересно смотреть. У Дика роли в пьесе нет, он почти не появляется во втором акте, а Огарёв сделал ему роль. И каждое появление артиста Дмитрия Гарнова было очень смысловым. Его отношения с Хевенли прямолинейны, но это не мешает образу. Превосходный актер, настоящий профессионал играет отца Хевенли - Иван Кириллов. У него не только речь ясная, но и взгляд ясен, и мысль он доносит ясно. Актриса Мария Рогожинская, которая играет Герту, восприняла указания режиссера, который явно имеет тяготение к повышенной театральности, слишком всерьез. У нее театральность переходит порой в кривляние. Особенно в конце, когда она решает уйти из этой жизни. А артистка, безусловно, способная. Просто здесь не найдена соразмерность.
Конечно, центр всей пьесы - Хевенли. Это тот образ, из которого в будущем родятся и Бланш, и Космонополис, и все героини Уильямса. Огромная роль, на которой весь смысловой груз пьесы. У актрисы Васильевой есть для нее все данные, потому что она априори очень женственна. В ней есть шарм, есть очарование. Но чувство меры не всегда соблюдено. Порой она становится истерична. Порой её перехлестывают эмоции. Если она катается по полу, то на полную катушку. Нигде нет точки «стоп». Мне кажется, есть тенденция к слезливости. Роль, на мой взгляд, должна быть суше и трезвее. Потому что если ее тянет к Дику, то это сексуальное тяготение. Играть сексуальность вообще нельзя - она либо есть в актрисе, либо ее нет. У Васильевой это есть, и никакие добавки здесь не нужны. Во взаимоотношениях с Артуром все гораздо сложнее. В пьесе есть очень интересный момент, когда Хевенли рискует попробовать себя с ним - перед их двойной сценой. Написано это очень сложно, и актриса должна играть сложнее. А она играет прямолинейно. Мне с самого начала ясно направление ее поведения, ее мыслей. В роли есть свои недочеты - при том, что образ, конечно же, существует благодаря бесспорному дарованию и бесспорной женственности.
Я смотрел спектакль с большим интересом - какие бы ни были у меня критические замечания. Я увидел, что театр способен такую пьесу поднять. Сегодня не каждый московский театр может её поставить, потому что общий уровень столичного театра не отличается высокими достижениями.
Тема любви никогда не исчезнет
Почему надо ставить сегодня эту пьесу? Потому же что и вчера, и завтра, и послезавтра. Потому что тема любви никогда не исчезнет. Она будет всегда. И всегда в молодые годы возникает перед каждой девушкой и перед каждым молодым человеком выбор: с кем ты начнешь личную, интимную жизнь. Ни в литературе сегодняшней, ни в бесконечных телесериалах вы ответа не найдете, потому что там все очень примитивно и просто. А это вопрос очень серьезный. Так как он касается весьма деликатных сторон человеческого бытия. Этих сторон касался Чехов только в ином выражении. Неслучайно в Америке Уильямса и называют американским Чеховым. Ведь то, что происходит в «Чайке» - по сути иллюстрация фрейдистской темы, хотя сам Чехов никогда об этом не говорил. Она есть и в «Трех сестрах», и в «Вишневом саде», и в «Дяде Ване» - повсюду.
Тема пути молодого поколения в личной жизни очень важна. Потому что молодое поколение не имеет никаких ориентиров. Потому что новое кино построено, в основном по законам американских блокбастеров. Потому что литературы на эту тему сейчас нет. Есть только дамская проза, где выделяется одна Улицкая.
В «Весенней грозе» есть очень много тонких моментов, касающихся интимной стороны. Трамвай «Желание» приходит к каждому человеку в 16-17 лет. И никто не знает, на какой остановке он может остановиться...
Уильямс требует актерской индивидуальности
Я видел ужасные постановки Уильямса в Америке. Один эпизод у меня остался в памяти надолго. В Америке преподаватели, журналисты, если они не работают в газете (а таких очень мало, кто работает в газетах, потому что, скажем, в Нью-Йорке только два издания - «Нью-Йорк таймс» и «Нью-Йорк пост», остальные не имеют веса и авторитета, потому что это желтая пресса) не всегда могут позволить себе пойти в театр, так как билет стоит очень дорого: 100-120 долларов. И вот я вижу афишу спектакля «Трамвай «Желание», в роли Бланш Дюбуа - Джессика Ланж. Я стою в очереди, покупаю билет весь в предвкушении наслаждения... Выходит актриса, которую не слышно, которая ничего не умеет (белгородские актеры на сто голов выше ее), которая не знает, как себя вести, которая с приклеенной улыбкой играла весь спектакль от начала до конца. Стэнли играл молодой актер, который впоследствии стал кинозвездой. Он вышел на сцену с обнаженным торсом, в джинсах... Ну и дальше что? Сексуальность, тело - это то, что или есть в твоей природе или его нет.
Это можно подтвердить и на примерах наших актеров. Как мало было актрис, которые обладали природной сексуальностью. В чем секрет успеха Валентины Серовой? Да в самой женской природе её! Когда в «Сердцах четырех» партнер берет её на руки, а она смотрит на него сквозь ресницы... Всё!!! Всё уже произошло, ничего не надо играть!
А были красавицы, у которых этого качества не было. Потому что это редкость. Им обладала Марина Неёлова в молодости. А Леночка Яковлева, очень хорошая актриса, очень техничная, его не имеет.
А были красавицы, у которых этого качества не было. Потому что это редкость. Им обладала Марина Неёлова в молодости. А Леночка Яковлева, очень хорошая актриса, очень техничная, его не имеет.
Так вот Джессика Ланж совсем не сексуальна на сцене. Да и весь спектакль был поставлен уголовно. Такой резкой критики, как на тот «Трамвай «Желание» я не читал никогда. Американцы вообще безжалостны в критике по отношению к актёрам.
В общем, это была неудача. Это было полное непонимание автора. Американские режиссеры и актеры точны, они четко воспринимают все ремарки. Но в них нет никакого поэтического начала. А ставить Уильямса без поэзии нельзя. Это не быт, в нем нужно найти поэтическую ноту. Американцы так не умеют.
В общем, это была неудача. Это было полное непонимание автора. Американские режиссеры и актеры точны, они четко воспринимают все ремарки. Но в них нет никакого поэтического начала. А ставить Уильямса без поэзии нельзя. Это не быт, в нем нужно найти поэтическую ноту. Американцы так не умеют.
Первого Уильямса на Западе, который был мне интересен, я увидел в Париже. Я запомнил актрису, которая замечательно играла в «Сладкоголосой птице юности». Но она была одинока. По уровню мастерства к ней никто даже приблизиться не мог.
Лучшая «Сладкоголосая...», которая поставлена у нас, была во МХАТе в 1975 году, когда Ангелина Степанова, к своему 70-летию продемонстрировав фантастическую женскую вышколенность, играла принцессу Космонополис.
Когда Марина Неёлова репетировала эту роль, я ей сказал: «Главное у принцессы - она должна быть звездой». Степанова выходила на сцену королевой. Её интонации, манеры, причуды, пластика - всё было продумано от начала до конца. Оставшиеся записи и сегодня подтверждают тогдашнее мое восприятие.
В Москве был период, когда много шло Уильямса. Сегодня - гораздо меньше. Недавно поставлены два «Трамвая «Желание». Чудовищный спектакль Юрия Ерёмина в театре им.Моссовета, где Стэнли - какой-то шалопай, к которому невозможно испытывать сексуальное влечение, и красавица Евгения Крюкова в роли Бланш, холодная как лед из холодильника. Сокращенный текст и полная бессмыслица.
Когда Гончаров поставил «Трамвай «Желание» в театре им.Маяковского со Светланой Немоляевой и Арменом Джигарханяном в главных ролях, я помню, мы его не принимали. Он шел 24 года без перерыва, и у артистов нельзя было вырвать этот текст, назначить второй состав - невозможно. Мне многое не нравилось в том спектакле, но сегодня я понимаю, что в нем было и немало хорошего. А сегодня Моссовет с этой пьесой потерпел поражение. И Генриетта Яновская в Московском театре юного зрителя - тоже. Придумала какой-то японский орнамент, Бланш у нее выходит в кимоно. Бред! Успеха не имеет ни один спектакль, ни другой...
«Сладкоголосая птица юности», поставленная в «Современнике» Кириллом Серебренниковым, идет в моем переводе. Но я снял с афиши своё имя. Не хочу, чтобы оно значилось в афише этого спектакля. Знаю, что несколько режиссеров пытаются сейчас поставить «Кошку на раскаленной крыше». Сегодня трудно ставить Уильямса в Москве. Он требует актерской индивидуальности. Герой должен быть героем, а не «облаком с штанах», а Бланш должна играть актриса с настоящим нервом. Так написаны почти все пьесы Уильямса. Вот уже 25 лет в МХТ им.Чехова Ирина Мирошниченко играет «Татуированную розу» и собирается играть её до конца дней. И это имеет успех. Но - на малой сцене.
В Америке Уильямс никогда не был доволен постановкой своих пьес. Судя по литературе, ему нравилась только Элизабет Тэйлор, которая играла в «Стеклянном зверинце». И, как известно, он был страстным поклонником Вивьен Ли, игравшей Бланш Дюбуа на сцене и в кино. А Марлон Брандо в своей книге, которая вышла уже после его смерти, пишет о той ненависти, которую он испытывал к актрисе, игравшей с ним Бланш на премьере. Хотя должна была - Вивьен Ли. Потому что Вивьен Ли создана для этой роли, Бланш в её природе...
Я никакой не "-вед"
У меня жизнь странная. Я не литературовед, не искусствовед, не театровед. Никакой не "-вед". Я окончил юридический факультет МГУ, который ненавидел лютой ненавистью. Очень скоро я бросил заниматься юриспруденцией и четыре года был вообще без работы. Писал статьи, которые никто не печатал. А в 1967 году я открыл «Вечернюю Москву» и увидел объявление о приглашении на работу младших научных сотрудников в Институт международного рабочего движения Академии наук СССР. Я подал документы и практически с улицы оказался в юридическом отделе этого института. Буквально через месяц мой начальник сказал мне: «Вы ничего не понимаете, вам надо уйти».
Я до сих пор помню тот день, когда стоял в коридоре института с грустным лицом и не знал, что мне делать. Ко мне подошел в будущем знаменитый философ Мераб Мамардашвили и спросил: «Что у тебя произошло?» Я ему рассказал, и между нами произошел примерно такой диалог:
- Переходи к нам в отдел!
- Что мне там делать? Ведь я не философ...
- А что тебя интересует?
- Кроме театра - ничего!
- Занимайся американским театром.
- Как?! Я его не видел никогда!
- Как все занимаются? XIX веком, например? Они же в нем не жили! У нас есть спецхран, в нем - вся литература, присылаемая из Штатов. Вот и занимайся. Напиши докторскую диссертацию «Американский театр 70-х годов».
- Мераб, но ее никто не утвердит в плане нашего института!
- Ты дурак! Добавь к названию еще два слова: «...и общественно-политическая реальность».
Я подумал: «Любопытно!» И вскоре пришел младшим научным сотрудником в отдел. Проходит четыре месяца, и наш руководители уезжает в Америку на стажировку. Надо чтобы кто-то возглавил отдел. Но это же интеллигенция! Поэтому сразу же начались склоки и свары. Директор института - к Мамардашвили: «Что делать?» А он ответил: «Видите, сидит в углу Вульф? Он такой тихий, но на самом деле вовсе не тихий».
Но тут выяснилось, что я не член партии, и назначить меня заведующим отделом можно только временно. От нового назначения я был в шоке: в отделе работали крупнейшие философы и социологи страны! В этой должности я прослужил 30 лет. Стал заведующим, защитил докторскую диссертацию, уехал на стажировку в Америку. И все это время занимался только театром. Кстати, после защиты диссертации кто-то написал кляузу в ВАК: дескать, диссертация прекрасная, но она не историческая, а искусствоведческая.
С годами, приобретя опыт, я стал переводить пьесы. Самым моим любимым драматургом всегда был Уильямс. Зная английский, я читал его пьесы в оригинале. И когда в 1961 году в театре Моссовета Вера Марецкая сыграла в спектакле Завадского «Орфей спускается в ад», я был в упоении: это был первый Уильямс в Москве! Стал переводить Уильямса, Олби, Моэма, Мичигана. Позже работал в содружестве с переводчиком Александром Чеботарём...
А потом уехал в Штаты. Вернулся через два года уже в другую страну. СССР не было, наш институт находился в очень тяжелом состоянии. Но поскольку еще перед отъездом я иногда появлялся на экране, Влад Листьев предложил мне постоянную работу на телевидении. Я согласился, однако до 1997 года совмещал телевидение с работой в институте.
За все эти годы я стал и литературоведом, и театроведом, и всё, что хотите. Потому что жизнь вынуждала этим заниматься, хотя базового образования я не имел. Образование - вещь очень хорошая, когда ты знаешь чего хочешь. И если у тебя есть способности минимальные к чему-то - ты можешь этим овладеть. И мне было очень приятно, когда Эдвард Олби, приезжая в Москву, говорил: «Мне все равно, кто и что обо мне пишет. Мне интересно, что пишешь обо мне ты».
Время полуобразованных людей
Вы спрашиваете, почему я назвал наше время временем полуобразованных людей? Потому что сегодня не книги питают человека, а прежде всего телевидение. Правда, я не говорю о том узком круге интеллигенции, который читал всегда. Кстати, и среди молодых людей немало тех, кто читает. В Москве, в больших книжных магазинах спокойно можно купить книгу только с полуночи до часу ночи. Днем подойти к полкам невозможно из-за толп людей. И в основном это молодежь.
Но тем не менее полуообразованных людей очень много. Это произошло не только у нас, но и во всем мире. Наступила эпоха массовой культуры, коммерциализации искусства. И это привело к таким последствиям. Массовая культура сегодня на первом месте везде. В США, когда я преподавал, ни один из студентов не знал, кто такой Марк Твен. Ни один! На вопрос, кто такой Джек Лондон, вообще смотрели на меня расширенными глазами. Знали Чехова. Но не рассказы, а драматургию: о, «Seagull»! «Чайка»!
Во Франции я сталкивался с одной семьей, где внуки - молодые люди. Я спрашиваю: «Арно, ты читал Мопассана?» «Бабушка, - отвечает он, - говорила, что был хороший писатель». «Нет, ты его читал?» «Но Витали! У меня нет времени для этого!» Такова жизнь - сначала футбол, дискотеки, потом он женился, у него появилось двое маленьких детей, работа...
Я опять спрашиваю его: «Ты видишь своих детей?» «Да, я их очень люблю!» «Нет, ты мне скажи, ты их видишь?» «Да, в воскресенье по утрам. А ты хочешь, чтобы я читал Мопассана! Когда жил этот Мопассан!» И это, заметьте, интеллигентная семья.
...На Елисейских полях в кинотеатрах идут сплошь американские фильмы. При том, что французы американцев не любят, ленты идут американские. Русские - только в одном кинотеатре. Есть картины, которые французы просто обожают.Сравнивают Анну Каренину с великой Гретой Гарбо в главной роли с «Анной Карениной» с Вивьен Ли. И говорят, что второй фильм - это плохо. Но «Анна Каренина» с Татьяной Самойловой... О! Это, говорят французы, fantastique!
Вот сейчас прошел по телевидению фильм «Война и мир», который мы не принимаем. А для итальянцев и французов он пробуждает интерес к России. Они вообще многое воспринимают иначе, чем мы. Пушкина, скажем, там знают мало. Ахматову знают мало. Зато в парижском метро в мае этого года повсюду было написано «Marina». Этот спектакль, на который были проданы все билеты, посвящен Марине Цветаевой. Переаншлаг. Я был на одном из представлений. Это был массовый успех. Потому что не поэзия, не проза Марины Цветаевой, а ее жизнь стала предметом продажи.
«Серебряный шар» Президент смотрит за завтраком
Я понимаю, что интерес к «Серебряному шару» вызван тем, что других передач такого рода на телевидении не осталось. Однажды Путин мне сказал, что не пропускает ни одной передачи. А вскоре после этого сообщили, что теперь «Серебряный шар» будет выходить в 8 утра. Что такое 8 утра! Я не проснусь в это время, хоть ты меня застрели! Оказывается, Президент в 8 часов завтракает, и ему удобно смотреть мою программу! Но когда я увидел цифры, выяснилось, что рейтинг у утреннего «Серебряного шара» очень высокий. Как и у ночного. «Но ведь не все люди могут смотреть программу так поздно, - убеждаю я руководство канала. «Ничего, - отвечают. - Посмотрят на повторе». И бороться с этим бесполезно.
...Театр на нашем телевидении присутствует только на канале «Культура». А канал «Культура» - это 7 процентов охвата аудитории. Максимум! У нашей же программы о Татьяне Лавровой на канале «Россия» доля была 19,8 процента. Значит, почти 20 миллионов её посмотрели. Разница большая. С первым и вторым каналами трудно сравниться - ведь они вещают и за границей. В Израиле, я не поверил, «Серебряный шар» выходит три раза в день! Потому что в Израиле телевидение смотрят в основном русские эмигранты. Им делать, наверное, больше нечего. Только сидеть у моря, получать пособие и смотреть телевизор.
...Героев своей передачи я выбираю сам. Хотя руководство канала может и отвергнуть какие-то мои планы. Так было с Серафимой Бирман, Николаем Хмелёвым. Мне сказали, что сегодня их мало кто знает и помнит, широкой аудитории это неинтересно. Долго думали по поводу программы, посвященной Михаилу Зощенко. Но все-таки я её сделал, и она набрала высокие показатели.
26 ноября выйдет передача, посвященная актрисе, которую все забыли. Она умерла в 2003 году. Это Нинель Мышкова. Кто-то может помнить её по фильмам «Гадюка», «Дом, в котором я живу». Она заболела болезнью Альцгеймера в 49 лет и больше никогда не снималась. Трагическая судьба.
В декабре выйдут передачи об Эрасте Гарине, Элине Быстрицкой, в январе - о Вивьен Ли и Изольде Извицкой. Потом будут Георгий Товстоногов, Евгений Лебедев, Роже Вадим, Татьяна Пельтцер, Олег Меньшиков.
Кроме того, я веду программу на «Радио России», и есть предложение возглавить «Радио «Культура». Не знаю, получится ли: объем работы очень велик. Посмотрим....
Лучшая «Сладкоголосая...», которая поставлена у нас, была во МХАТе в 1975 году, когда Ангелина Степанова, к своему 70-летию продемонстрировав фантастическую женскую вышколенность, играла принцессу Космонополис.
Когда Марина Неёлова репетировала эту роль, я ей сказал: «Главное у принцессы - она должна быть звездой». Степанова выходила на сцену королевой. Её интонации, манеры, причуды, пластика - всё было продумано от начала до конца. Оставшиеся записи и сегодня подтверждают тогдашнее мое восприятие.
В Москве был период, когда много шло Уильямса. Сегодня - гораздо меньше. Недавно поставлены два «Трамвая «Желание». Чудовищный спектакль Юрия Ерёмина в театре им.Моссовета, где Стэнли - какой-то шалопай, к которому невозможно испытывать сексуальное влечение, и красавица Евгения Крюкова в роли Бланш, холодная как лед из холодильника. Сокращенный текст и полная бессмыслица.
Когда Гончаров поставил «Трамвай «Желание» в театре им.Маяковского со Светланой Немоляевой и Арменом Джигарханяном в главных ролях, я помню, мы его не принимали. Он шел 24 года без перерыва, и у артистов нельзя было вырвать этот текст, назначить второй состав - невозможно. Мне многое не нравилось в том спектакле, но сегодня я понимаю, что в нем было и немало хорошего. А сегодня Моссовет с этой пьесой потерпел поражение. И Генриетта Яновская в Московском театре юного зрителя - тоже. Придумала какой-то японский орнамент, Бланш у нее выходит в кимоно. Бред! Успеха не имеет ни один спектакль, ни другой...
«Сладкоголосая птица юности», поставленная в «Современнике» Кириллом Серебренниковым, идет в моем переводе. Но я снял с афиши своё имя. Не хочу, чтобы оно значилось в афише этого спектакля. Знаю, что несколько режиссеров пытаются сейчас поставить «Кошку на раскаленной крыше». Сегодня трудно ставить Уильямса в Москве. Он требует актерской индивидуальности. Герой должен быть героем, а не «облаком с штанах», а Бланш должна играть актриса с настоящим нервом. Так написаны почти все пьесы Уильямса. Вот уже 25 лет в МХТ им.Чехова Ирина Мирошниченко играет «Татуированную розу» и собирается играть её до конца дней. И это имеет успех. Но - на малой сцене.
В Америке Уильямс никогда не был доволен постановкой своих пьес. Судя по литературе, ему нравилась только Элизабет Тэйлор, которая играла в «Стеклянном зверинце». И, как известно, он был страстным поклонником Вивьен Ли, игравшей Бланш Дюбуа на сцене и в кино. А Марлон Брандо в своей книге, которая вышла уже после его смерти, пишет о той ненависти, которую он испытывал к актрисе, игравшей с ним Бланш на премьере. Хотя должна была - Вивьен Ли. Потому что Вивьен Ли создана для этой роли, Бланш в её природе...
Я никакой не "-вед"
У меня жизнь странная. Я не литературовед, не искусствовед, не театровед. Никакой не "-вед". Я окончил юридический факультет МГУ, который ненавидел лютой ненавистью. Очень скоро я бросил заниматься юриспруденцией и четыре года был вообще без работы. Писал статьи, которые никто не печатал. А в 1967 году я открыл «Вечернюю Москву» и увидел объявление о приглашении на работу младших научных сотрудников в Институт международного рабочего движения Академии наук СССР. Я подал документы и практически с улицы оказался в юридическом отделе этого института. Буквально через месяц мой начальник сказал мне: «Вы ничего не понимаете, вам надо уйти».
Я до сих пор помню тот день, когда стоял в коридоре института с грустным лицом и не знал, что мне делать. Ко мне подошел в будущем знаменитый философ Мераб Мамардашвили и спросил: «Что у тебя произошло?» Я ему рассказал, и между нами произошел примерно такой диалог:
- Переходи к нам в отдел!
- Что мне там делать? Ведь я не философ...
- А что тебя интересует?
- Кроме театра - ничего!
- Занимайся американским театром.
- Как?! Я его не видел никогда!
- Как все занимаются? XIX веком, например? Они же в нем не жили! У нас есть спецхран, в нем - вся литература, присылаемая из Штатов. Вот и занимайся. Напиши докторскую диссертацию «Американский театр 70-х годов».
- Мераб, но ее никто не утвердит в плане нашего института!
- Ты дурак! Добавь к названию еще два слова: «...и общественно-политическая реальность».
Я подумал: «Любопытно!» И вскоре пришел младшим научным сотрудником в отдел. Проходит четыре месяца, и наш руководители уезжает в Америку на стажировку. Надо чтобы кто-то возглавил отдел. Но это же интеллигенция! Поэтому сразу же начались склоки и свары. Директор института - к Мамардашвили: «Что делать?» А он ответил: «Видите, сидит в углу Вульф? Он такой тихий, но на самом деле вовсе не тихий».
Но тут выяснилось, что я не член партии, и назначить меня заведующим отделом можно только временно. От нового назначения я был в шоке: в отделе работали крупнейшие философы и социологи страны! В этой должности я прослужил 30 лет. Стал заведующим, защитил докторскую диссертацию, уехал на стажировку в Америку. И все это время занимался только театром. Кстати, после защиты диссертации кто-то написал кляузу в ВАК: дескать, диссертация прекрасная, но она не историческая, а искусствоведческая.
С годами, приобретя опыт, я стал переводить пьесы. Самым моим любимым драматургом всегда был Уильямс. Зная английский, я читал его пьесы в оригинале. И когда в 1961 году в театре Моссовета Вера Марецкая сыграла в спектакле Завадского «Орфей спускается в ад», я был в упоении: это был первый Уильямс в Москве! Стал переводить Уильямса, Олби, Моэма, Мичигана. Позже работал в содружестве с переводчиком Александром Чеботарём...
А потом уехал в Штаты. Вернулся через два года уже в другую страну. СССР не было, наш институт находился в очень тяжелом состоянии. Но поскольку еще перед отъездом я иногда появлялся на экране, Влад Листьев предложил мне постоянную работу на телевидении. Я согласился, однако до 1997 года совмещал телевидение с работой в институте.
За все эти годы я стал и литературоведом, и театроведом, и всё, что хотите. Потому что жизнь вынуждала этим заниматься, хотя базового образования я не имел. Образование - вещь очень хорошая, когда ты знаешь чего хочешь. И если у тебя есть способности минимальные к чему-то - ты можешь этим овладеть. И мне было очень приятно, когда Эдвард Олби, приезжая в Москву, говорил: «Мне все равно, кто и что обо мне пишет. Мне интересно, что пишешь обо мне ты».
Время полуобразованных людей
Вы спрашиваете, почему я назвал наше время временем полуобразованных людей? Потому что сегодня не книги питают человека, а прежде всего телевидение. Правда, я не говорю о том узком круге интеллигенции, который читал всегда. Кстати, и среди молодых людей немало тех, кто читает. В Москве, в больших книжных магазинах спокойно можно купить книгу только с полуночи до часу ночи. Днем подойти к полкам невозможно из-за толп людей. И в основном это молодежь.
Но тем не менее полуообразованных людей очень много. Это произошло не только у нас, но и во всем мире. Наступила эпоха массовой культуры, коммерциализации искусства. И это привело к таким последствиям. Массовая культура сегодня на первом месте везде. В США, когда я преподавал, ни один из студентов не знал, кто такой Марк Твен. Ни один! На вопрос, кто такой Джек Лондон, вообще смотрели на меня расширенными глазами. Знали Чехова. Но не рассказы, а драматургию: о, «Seagull»! «Чайка»!
Во Франции я сталкивался с одной семьей, где внуки - молодые люди. Я спрашиваю: «Арно, ты читал Мопассана?» «Бабушка, - отвечает он, - говорила, что был хороший писатель». «Нет, ты его читал?» «Но Витали! У меня нет времени для этого!» Такова жизнь - сначала футбол, дискотеки, потом он женился, у него появилось двое маленьких детей, работа...
Я опять спрашиваю его: «Ты видишь своих детей?» «Да, я их очень люблю!» «Нет, ты мне скажи, ты их видишь?» «Да, в воскресенье по утрам. А ты хочешь, чтобы я читал Мопассана! Когда жил этот Мопассан!» И это, заметьте, интеллигентная семья.
...На Елисейских полях в кинотеатрах идут сплошь американские фильмы. При том, что французы американцев не любят, ленты идут американские. Русские - только в одном кинотеатре. Есть картины, которые французы просто обожают.Сравнивают Анну Каренину с великой Гретой Гарбо в главной роли с «Анной Карениной» с Вивьен Ли. И говорят, что второй фильм - это плохо. Но «Анна Каренина» с Татьяной Самойловой... О! Это, говорят французы, fantastique!
Вот сейчас прошел по телевидению фильм «Война и мир», который мы не принимаем. А для итальянцев и французов он пробуждает интерес к России. Они вообще многое воспринимают иначе, чем мы. Пушкина, скажем, там знают мало. Ахматову знают мало. Зато в парижском метро в мае этого года повсюду было написано «Marina». Этот спектакль, на который были проданы все билеты, посвящен Марине Цветаевой. Переаншлаг. Я был на одном из представлений. Это был массовый успех. Потому что не поэзия, не проза Марины Цветаевой, а ее жизнь стала предметом продажи.
«Серебряный шар» Президент смотрит за завтраком
Я понимаю, что интерес к «Серебряному шару» вызван тем, что других передач такого рода на телевидении не осталось. Однажды Путин мне сказал, что не пропускает ни одной передачи. А вскоре после этого сообщили, что теперь «Серебряный шар» будет выходить в 8 утра. Что такое 8 утра! Я не проснусь в это время, хоть ты меня застрели! Оказывается, Президент в 8 часов завтракает, и ему удобно смотреть мою программу! Но когда я увидел цифры, выяснилось, что рейтинг у утреннего «Серебряного шара» очень высокий. Как и у ночного. «Но ведь не все люди могут смотреть программу так поздно, - убеждаю я руководство канала. «Ничего, - отвечают. - Посмотрят на повторе». И бороться с этим бесполезно.
...Театр на нашем телевидении присутствует только на канале «Культура». А канал «Культура» - это 7 процентов охвата аудитории. Максимум! У нашей же программы о Татьяне Лавровой на канале «Россия» доля была 19,8 процента. Значит, почти 20 миллионов её посмотрели. Разница большая. С первым и вторым каналами трудно сравниться - ведь они вещают и за границей. В Израиле, я не поверил, «Серебряный шар» выходит три раза в день! Потому что в Израиле телевидение смотрят в основном русские эмигранты. Им делать, наверное, больше нечего. Только сидеть у моря, получать пособие и смотреть телевизор.
...Героев своей передачи я выбираю сам. Хотя руководство канала может и отвергнуть какие-то мои планы. Так было с Серафимой Бирман, Николаем Хмелёвым. Мне сказали, что сегодня их мало кто знает и помнит, широкой аудитории это неинтересно. Долго думали по поводу программы, посвященной Михаилу Зощенко. Но все-таки я её сделал, и она набрала высокие показатели.
26 ноября выйдет передача, посвященная актрисе, которую все забыли. Она умерла в 2003 году. Это Нинель Мышкова. Кто-то может помнить её по фильмам «Гадюка», «Дом, в котором я живу». Она заболела болезнью Альцгеймера в 49 лет и больше никогда не снималась. Трагическая судьба.
В декабре выйдут передачи об Эрасте Гарине, Элине Быстрицкой, в январе - о Вивьен Ли и Изольде Извицкой. Потом будут Георгий Товстоногов, Евгений Лебедев, Роже Вадим, Татьяна Пельтцер, Олег Меньшиков.
Кроме того, я веду программу на «Радио России», и есть предложение возглавить «Радио «Культура». Не знаю, получится ли: объем работы очень велик. Посмотрим....
Записала
Наталья ПОЧЕРНИНА.
Наталья ПОЧЕРНИНА.
Газета "Смена", 2007 год.
20.09.2007, 
